100

Уважаемая редакция «Красного знамени Севера»! Предлагаю читателям газеты свой рассказ. Если отклики подписчиков будут положительными, с радостью пришлю и другие мои литературные произведения для размещения на страницах вашего популярного издания.

…Мышь шуршала уже две недели. Она начинала скрестись после 11-ти вечера. Зябликов жил за городом, в частном доме, поэтому скребущаяся под полом мышь не была для него событием. Сначала нервничал. Он плохо засыпал, когда что-то мешало – лай собаки, свет луны или шуршание мелкой твари.
Зябликов переехал за город три года назад и успел привыкнуть к тишине, поэтому даже маленькие деревенские помехи создавали неуют. Но постепенно он привык к мышиной возне и даже ждал ее звукового проявления. Шуршание начиналось в дальнем углу, двигалось по плинтусу к кровати и прекращалось где-то в его ногах.Много дней мышь грызла пол, чтобы выйти на волю.
Жрать хочет, наверняка, – думал Зябликов и однажды принес с кухни блюдечко с хлебом, размоченным в молоке. Интересно, чем кормят мышей? – размышлял Зябликов, разминая хлебный мякиш. – Их не кормят. Они сами берут. Точат сыр и свечи. Моя, вот, точит пол.
Утром проверил блюдечко. Еды поубавилось вполовину. Зябликов посмотрел на серого кота, умывающего морду мягкой лапой. Не известно еще, кто сожрал...
– И зачем я тебя кормлю? – спросил кота хозяин. – Чтобы ты мышей ловил. А мышей кормлю из жалости. Но ты все равно их поймаешь и съешь. Тогда зачем моя жалость?
Кот поднял широкую морду и прищурился. Посмотрел и продолжил умываться.
Хозяин натянул штаны с начесом, белые валенки, глубоко посадил на голову шапку-ушанку и вышел во двор. Потягиваясь и зевая, из будки вышла стройная лайка с длинными ресницами. Она лениво помахала Зябликову хвостом и лизнула пустую миску.
– Не надо упреков. Сейчас накормлю, – Зябликов набрал в сарае дров и вернулся в дом. Затопил печь. Вынес псу хрящ. Хотел включить электрический чайник, но, подумав, он принес с веранды старый самовар.
Печка отдавала уютное тепло. Самовар пыхтел еловыми шишками. На столе стояли вазочки с вишневым вареньем и маслом, на доске лежал крупно нарезанный батон. Белый фарфоровый чайник, с алым цветком мака на толстом бочку, замер, распаривая крупные листья ароматного чая.
Серый кот терся у ног в ожидании масла.
– На. Не жалко, дармоед! – Зябликов протянул кусочек и почесал довольного кота за ухом. Взял кусок батона, намазал деревенским маслом, сверху размазал чайную ложку варенья. Вдохнул запах чая и в блаженстве закрыл глаза.
День прошел в обычных заботах. Вечером снова сидел у печи, глядя сквозь огнеупорное стекло на полыхавшие поленья. Он ел вареную картошку с колбасой и думал о том, что пора вывести собаку в лес (давно не охотилась) и о том, что скоро ляжет спать, укрывшись пуховым одеялом, а мышь начнет ежевечернее шуршание. Засыпая, Зябликов думал о мыши. Но это была первая ночь, когда под полом никто не скребся.
Утром, выйдя во двор, он увидел резвящуюся лайку. Она игриво подбрасывала вверх некий предмет. Поднимала и снова подбрасывала. Это оказалась замерзшая мышь, уже превратившаяся в льдинку.
Много дней она грызла пол, чтобы выйти на волю…

Татьяна МАЛЫГИНА
г. Ухта